Злобность обычно увеличивается с возрастом, а этого как раз очень часто не учитывает любитель.
Корни этой ошибки обычно исходят от незнания неопытным любителем той простой истины, что щенок развивается по периодам. Первое время он жмется к хозяину, бережется всего, каждый незнакомый звук вызывает у него пугливо-любопытное настораживание; потом — начинает бегать. До года-полутора он — теленок, ластится к каждому, не страшнее кошки; затем в нем пробуждается этакое буйство. Он начинает, что говорится, баловаться, делается непослушным; словно радуясь своим прибывающим силам, облаивает всех и каждого, носится с шальной мордой, задрав хвост, может и укусить, если просмотреть, — просто сладу нет.
Не пугайтесь. Не всегда будет так. Не смотрите, что пес уже успел «вымахать» на полметра в росте и стал «страшный» для чужих. Он еще щенок. И самой большой вашей ошибкой будет в этот период, если вы возьмете его на поводок; дисциплинировать, конечно, надо и сейчас, но отнюдь не ломая его натуры.
Но вот прошло еще некоторое время — и вашего питомца не узнать: сделался солидным, умным, все повадки приобрели какую-то положительность, зря не залает, и злобность есть, и беспокойства не причинит понапрасну никакого. Вот теперь это — взрослая собака.
Следует помнить: если физически собака сформировывается в общем к двум годам, то психика, характер ее устанавливаются окончательно значительно позднее — годам к трем, не раньше. И коли вы поторопились, позло били вашего дружка раньше времени, то уж потом ничего не вернуть. Вот и получается: то восхищались, баловали сверх всякой меры, а то вопль о помощи — «заберите!»
Припоминается такой эпизод.
Молодой пес. И хозяин тоже молодой, еще неопытный. Ему кажется, что его собака чересчур смирная, дает себя ласкать посторонним. В клубе просит позлобить ее. Не успели сделать этого — неожиданное происшествие. Ночью пошел гулять, на него — три жулика, с ножом; свистнул собаку (она бегала в отдалении); она изорвала всех троих, под ее конвоем привел их в милицию. Вот тебе и «смирная»!
У овчарок, доберман-пинчеров, по-моему, вообще нет надобности вызывать злобу искусственно; может быть, это необходимо для эрдель-терьера, колли.
Однако необходимо предостеречь и от противного: от излишнего торможения проявлений нормальных инстинктов.
Как часто еще мы видим на ринге
собак с поджатым хвостом, пугливо озирающихся по сторонам, совершенно теряющихся в непривычной для них обстановке. На выставке это полбеды. Куда хуже, что собака может потеряться, спасовать в более ответственный момент, и виноват в этом будет только тот, кто вырастил ее такой.
Тип нервной деятельности передается по наследству, и от собаки с пассивно-оборонительной реакцией могут родиться щенки с предрасположением к трусости (на это указывает и Павлов); но чаще трусливой делает собаку неправильное воспитание.
Случается, хозяева настолько увлекутся «дрессировкой», что теряют всякое чувство меры. Наказывают собаку по любому поводу: за лай, за то, что прыгнула хозяину на грудь, скребла лапой пол, — причин найдется в избытке! А в результате собака превращается в жалкое, забитое существо. Она не лает, она боится всех и всего, оживление хозяина не радует ее, а пугает и т. д.
Иной такой, с позволения сказать, «собаковод» самодовольно заявляет: «Меня собака слушается!» А она ползет к нему на животе; в особо тяжелых случаях даже мочится со страха. Есть чем гордиться! Это не воспитание, а истязание, уродование животного.
Побоями можно воспитать только раба, а вам нужен товарищ.
Другой — наоборот: кричит, кричит — собака и ухом не ведет.