Но назвать это собачьим языком вряд ли можно.

Знакомство: «Ты кто?» — «А ты кто?»
А есть ли у собак действительно какой-то свой, специфический, скажем, как у дельфинов, язык?
Все знают, что собаки лают и воют. Но язык ли это? Может быть, только серия различных звуков, выражающих различные чувства: радость и злобу, ярость и благодарность?
Вот мнение публициста С. Стариковича (журнал «Химия и жизнь», 1975 г.):

«Собаки вошли в человеческое общежитие не как безответная скотина, а как активный сотрудник во время охоты и при охране имущества. Сама жизнь заставила их разговаривать, вернее, общаться с людьми на расстоянии. Получается, что собаки изобрели лай взамен нашей речи, взамен второй сигнальной системы. Например, бывалый охотник по лаю гончих знает, как обстоит дело в данный момент. Любой из нас без всякого усилия различает злобный лай и лай, которым псы приветствуют друзей, мы улыбаемся радостному заливистому лаю и приходим в печаль от унылого тявканья.
И кто знает, если бы на расшифровку собачьего языка было бы затрачено столько же усилий, как на изучение сигнализации дельфинов, не смогли бы мы уже теперь вести беседу с нашими четвероногими друзьями?
Никак не могу поверить, что человеческая речь, жесты и мимика для толковой, одаренной собаки только тогда имеют значение, когда отдаются команды, когда звучит сигнал, вызывающий якобы лишь рефлекторное действие. И сколько бы ни упрекали меня в антропоморфизме, все же расскажу об одном случае. Когда моя семья переехала в новый дом на окраине Москвы, вокруг еще стояли неказистые хибарки с садиками. Дни их были сочтены — район быстро застраивался. Когда владельцам одной из хибарок предложили благоустроенную квартиру, они затеяли мерзкий спор: брать ли с собой овчарку, долго и верно сторожившую их сад и имущество. Спор длился не один день. И закончился он плохо — собака умерла. Могут сказать, что она умерла от старости и от голода. Но почему она отказалась от еды? Почему она тоскливо глядела на хозяев, а те стыдливо отворачивались от укоряющих собачьих глаз? По-моему, пес понял, что происходит, и не смог пережить предательства».


Московская сторожевая: «Терпеть не могу щенков!»
Бигль: «Я тебя боюсь, ты такой громадный!»
«Говорить» собаки могут и молча: поджатый хвост означает робость, виляющий — радость и тому подобное.
Как-то узнал из печати: некий дотошный профессор, прослушав шестнадцать тысяч магнитофонных записей лая, пришел к выводу, что собачья «фонетика» располагает 39 звуками. В том, что сторожевые, охотничьи и прочие псы понимают команды, сомнения нет. А вот разбираются ли они в звуках, из которых складывается словесная команда? Приспособлены ли к этому собачьи слух и мозг?
Поисками такого ответа занимались в Институте физиологии имени И.П. Павлова. Здесь опробовали звуки, которые всеми безоговорочно воспринимались как «а», «е», «и». Ибо сказать «а» можно в тысяче вариаций.